"Музыку я слушаю вдумчиво, не отвлекаясь"

Ильяс Ахундзаде родился и вырос в Баку. Из музыкальной семьи, окончил музыкальную школу по фортепиано. Серьезно интересуется и изучает академическую музыку, периодически публикует в Facebook посты, посвященные культурным событиям в г.Баку.

— Каковы Ваши отношения с музыкой? Расскажите немного о себе.

—Так получилось, что в моей семье мама — музыкант-теоретик, а тетя — преподаватель специального фортепиано. Крому того в советские годы мы жили вместе и на дом часто ходили заниматься ученики. Приходили абитуриенты, готовящиеся к поступлению в училище или в консерваторию, поэтому музыка у нас в доме была всегда. По воскресным дням меня рано будили и выгоняли из комнаты с пианино. Тетя и мама с самого утра начинали заниматься. В доме, кстати, было два пианино. Бабушка шутила и называла наш дом "филиалом консерватории". Где-то с шести лет меня, естественно, тоже начали обучать музыке. Я учился у мамы в 17-ой мардакянской музыкальной школе. Процесс обучения не был гладким, но семилетку я закончил. После окончания школы у меня появился свой собственный интерес к музыке, в начале к фортепианной. А поскольку у нас дома было изобилие всяких нот и стоял большой проигрыватель грампластинок и бобинный магнитофон, то у меня было огромное поле для деятельности, если можно так выразиться. Я прослушивал произведения, понравившиеся находил в нотах и разбирал сам. И если мое начальное музыкальное образование было с мамой, то в дальнейшем советы уже давала тетя, как педагог специального фортепиано. Ну и дальше, поскольку и у мамы было в фонотеке вокальных произведений, я стал приобщаться к опере. Первым увлечением стала опера "Травиата" на русском языке в исполнении Козловского и Шумской и это настолько меня захватило и настолько мне понравилось, что я разыскал клавир и весь его выучил.

//Видео, где 29-летний Илияс Ахундзаде аккомпанирует певцу Ашкыну Метинеру.//

— Как так получилось, что Вы стали врачом?

— С детства я увлекался прикладными естественными науками. Меня интересовала электротехника. В первом классе на вопрос "кем ты хочешь стать", я ответил физиком-инженером. Но потом так получилось… Моя бабушка была медработником, биологией и медициной я тоже очень живо интересовался, был отличником в школе и в конце концов под прессингом общественного мнения я все-таки решил, что стану врачом. Хотя мама очень хотела, чтобы я стал музыкантом, а бабушка очень не хотела, чтобы я становился врачом… Мое упрямство тоже, видимо, сыграло свою роль.

В итоге я поступил в мед.институт. Конечно поначалу были некоторые разочарования, потому что к точным наукам, к той же самой химии, математике у меня было больше склонностей. В мед.институте я учился на отлично, а отличники почти что автоматически становились хирургами. Меня распределили на хирургию. Судьба сыграла со мной шутку - я выбрал из всех направлений пластическую хирургию. Мне казалось там все так легко, красиво.. Но действительность оказалась совершенно другой. То, что нам выставляют на телевидении и в медиа, вся эта эстетическая хирургия, это всего лишь маленькая часть. В основном мы работаем с травмами, ожогами, состояниями после опухолей, незаживающими ранами, с очень тяжелыми больными. Но по прошествии многих лет я уже как-то устоялся в своей профессии и сейчас доволен своей работой.

— Какое место музыка занимает в Вашей жизни?

— Сушествует стереотип, что хирурги слушают музыку во время операций. Честно говоря, во время работы я как раз не люблю слушать музыку, потому как я, как мне кажется, обладаю больше аналитическим складом ума и мне необходимо сосредоточиться на том, чем я занимаюсь в данный момент. Во время работы - это работа. Музыку я слушаю тогда, когда могу прослушать ее вдумчиво, не отвлекаясь. Это не отдых, это именно сосредоточенное прослушивание.

— Вы можете проанализировать ваши переживания во время прослушивания любимых записей? Катарсис, испытывали ли Вы нечто подобное?

—Да, безусловно я анализирую те переживания, которые у меня вызывает музыка. Есть произведения, которые нравятся мне чисто теоретически, по складу, ментально. Но безусловно есть и те, которые трогают, как говорят, сокровенные струны души и вызывают определенные эмоции, ассоциации из прошлого, иногда даже какие-то образы, которые не встречались по жизни, можно предположить, что это уже какие-то связи с будущим. Естественно, что если музыка трогает тебя до глубины души, то ты можешь и поплакать и, скажу немного пафосно, вознестись душой, так что катарсис для меня вполне реальное действие музыки. Конечно, это очень индивидуально. Одна и та же музыка у кого-то может не вызвать никаких эмоций, а кого-то потрясти до глубины душы, вызвав шквал всего наболевшего. Я бы провел аналогию с гомеопатией, где каждое средство действует именно на того человека, которому оно предназначено.

— Что для Вас поход в театр или на концерт – светская жизнь или нечто большее? Следите ли Вы за культурной повесткой или это часто случайные посещения ?

— Поход в театр для меня, с одной стороны, возможность получить эстетическое наслаждение, тот самый катарсис, о котором мы говорили. Что касается светской жизни, то я бы не сказал, что это про меня. Я веду достаточно замкнутый образ жизни. Телевизор я не смотрю. Информацию о концертах беру с iticket.az. Не могу сказать, что я посещаю много мероприятий, моя профессия требует много времени и посвященности. Но все-таки я стараюсь раз в две недели просматривать календарь событий и выбирать те, которые вызывают у меня интерес.

— Не могли бы Вы рассказать о культурных событиях и произведениях, которые произвели на Вас особое впечатление?

— Сильным впечатлением была первая постановка "Травиаты" силами студентов в оперной студии при консерватории имени Узеира Гаджибекова. И, несмотря на то, что это было силами студентов, спектакль удался. Помню, что исполнителей ролей Альфреда и Виолетты связывали помимо сценических еще и личные отношения. Они были, насколько я помню, в разводе, потому как по вопросам репатриации тенору нужно было уехать в Израиль и семья распалась. Это были лихие 90-е. Мне было интересно проводить параллель между игрой актеров и их личной драмой.

Из более зрелых впечатлений. Лет 10 назад прослушал оперу "Саломея". Поначалу она мне совсем не понравилось, но потом я вник в суть музыки и сюжета. Особенно на меня произвели впечатления параллели, которые Штраус делает, показывая с одной стороны демоническую натуру Саломеи, с другой - божественную природу любви, которую она испытывает к пророку Иоканаану.

Из современных произведений, которые меня потрясли - оратория "Назым хикмет" турецкого композитора и пианиста Фазыл Сая. Очень масштабное по охвату произведение. И музыка, и повествование не просто завлекают, а говорят с тобой о вечных темах, добра, зла, любви, ненависти, крамольности человеческого существования.

Не могу не отметить балет "Тысяча и одна ночь" Фикрета Амирова, который является не только жемчужиной Азербайджанской музыки, но и жемчужиной мирового балетного искусства.

Хочу также отметить отдельных исполнителей в определенном репертуаре. Очень люблю Образцову в образе Сантуццы в "Сельской чести" Дзефирелли, Биргит Нильсон в образе Турандот, как мне кажется, до сих пор непревзойденная. Люблю Радамеса Франко Корелли как эталон. Из пианистов мои кумиры - Рихтер, любое его исполнения праздник для души. В качестве интерпретатора произведений Скрябина мне очень нравится Владимир Ашкенази.

Вот это первое, что пришло в голову, но примеров на самом деле могу привести очень много.

— Вы упоминали, что Ваш зрительский стаж в Баку начинает отсчет в 90-е. Что с тех пор поменялось в культурной жизни? Каковы тенденции?

—Я не буду отвечать на это, что публика давно уже не та, не то читают, не тем увлекаются, и культура соответственно поехала..На эту тему было уже много всяких инсинуаций и все это набило оскомину. Я вместо этого скажу, что я как зритель, начиная с 90-х и по сей день очень сильно изменился. Изменяюсь и сейчас. Потому как, если раньше любое театральное представление вызывало у меня щенячий восторг, то потом мне уже перестало хватать просто артистического мастерства, захотелось слушать хороший профессиональный вокал. Могу сказать, что с тех пор я разочаровался во многих звездах оперного парнаса. Я понял, что это совсем не то, к чему стоит стремиться. Чтобы разобраться насколько мои ощущения верны, я читал критические статьи в мировых изданиях, смотрел видеоразборы в интернете, ну и общался с вокалистами. У меня есть близкий друг, вокальный педагог Ашкын Метинэр, который работает в Измирском театре оперы и балета. Теперь я уже как зритель не могу отвлечься от технической вокальной стороны дела и слушать только музыку. Большое значение для меня имеет также продуманность и логика режиссерской линии и качество оркестрового звучания.

Последние 30 лет в нашей культуре были наполнены, по моим ощущениям, неким пессимизмом. Мы до сих пор доживаем остатки советской школы, причём не самые лучшие. Особенно если говорить о вокальном исполнительстве. Но сейчас с глубоким скрипом к нам начинают приезжать музыканты, получившие образование зарубежом и они пытаются привнести что-то новое. Каких-то революционных сдвигов я пока не наблюдаю, но есть ощущение, что сейчас, когда мы вышли наконец из военного положения, будут происходить положительные перемены в культурной жизни.

— Есть ли в Азербайджане журналист или издание, культурные обзоры которого Вы читаете?

—Ответ будет, к сожалению, коротким. Когда-то я читал обзоры в газете "Зеркало". Публиковала, если мне не изменяет память, музыковед Ульвия Ахундова. Но ее отзывы о вокальных мероприятиях были либо полны дифирамбов, либо в крайнем случае нейтральными. Никакой конструктивной критики я в них не находил. И в последнее время в издании Минвал есть попытка со стороны некоторых журналистов делать какие-то обзоры, которые однако тоже за рамки похвалы не выходят. Поэтому критику я читаю в основном зарубежную.

— Ваши слова полностью совпадают с моими собственными наблюдениями. Как Вы считаете, почему сложилась такая ситуация в области музыкальной критики? Можно ли что-то поменять?

— Посколько я не изучал историю музыкальной критики, мой ответ рискует быть не точным. Тем не менее, опираясь на воспоминания мамы и тети, могу сказать, что в советский период музыкальная критика в Азербайджане все-таки имела место быть. В частности, песни Тофика Кулиева, которые сейчас стали практически классикой в свое время подвергались остракизму и тот же самый балет "Тысяча и одна ночь" Фикрета Амирова, о котором я уже упоминал, в свое время был подвергнут резкой критике и чуть ли не объявлен порнографией. Может быть в советское время у пишущих о культуре людей было больше свободы и можно было высказываться, а сейчас, несмотря на то что все идёт в сторону демократизации, люди больше связаны друг с другом определенными отношениями, в том числе чисто материальными.

Возможно из-за боязни потерять чье-то расположение, что впоследствии скажется на материальном состоянии, люди боятся писать откровенно. Плюс еще такой фактор, как пессимизация. Зачем я буду писать правду, рисковать взаимоотношениями, если все равно изменить ничего не получится? Ну и то, что нет ничего революционного как в системе музыкального образования, так и во многих других культурных сферах. Все зиждется на старом, а старое требует, чтобы его берегли. Каждый из упомянутых факторов можно было бы еще больше конкретизировать, но боюсь, что это выйдет за рамки нашей беседы.— Вы публикуете отзывы о мероприятиях, которые посещаете на своей странице в Facebook. У этого есть какая-то цель, например, месседж музыкантам, или это просто внутренняя потребность поделиться впечатлением?

— В идеале хотелось бы, чтобы под такими постами была конструктивная дискуссия, писали бы свое мнение музыковеды, единомышленники или оппоненты. И конечной целью было бы донести чаяния зрителя, слушателя до исполнителей. Должна быть какая-то площадка для диалога, но это пока в мечтах. Так что на данный момент это моя внутренняя потребность поделиться впечатлением, что тоже имеет место быть.

— Что бы Вам как зрителю хотелось улучшить на академических площадках в Баку?

—Одна из наболевших проблем, которая нашла решение на большинстве площадок мира, в том числе у наших ближайших соседей, но у нас до сих пор отсутствует, - панель с субтитрами. Это очень важно для зрителей. Если я смотрю музыку на языке оригинала, не зная его, мне как зрителю обязательно нужен перевод! Опера это не просто музыка, это еще и либретто. Мне очень бы хотелось надеяться, что в ближайшее время эта проблема будет решена.

Во-вторых, мне бы хотелось, чтобы у нас была система, подобная британской, где оперы европейских классиков можно послушать как на языке оригинала, так и на английском. В нашем случае, это было бы на азербайджанском. Дело в том, что я не совсем согласен с утверждением, что оперу нужно обязательно смотреть на языке оригинала, которую как-то вбросили и за этим никакого прорыва не последовало. Например, мои первые европейские оперы были на русском языке, который я понимаю и, поверьте, от них у меня осталось гораздо более глубокое впечатление, чем от тех опер, которые поются на немецком, итальянском и тд. Естественно я, как не носитель языка, получаю в этом случае гораздо меньше информации и впечатлений. Работающий над собой зритель ищет текст либретто и переводы, но если мы хотим сделать это искусство доступным и вынести его в массы, то стоит подумать над этим. Со слов моей мамы такая практика имела место в Баку где-то до 60-х годов прошлого века, когда многие оперы ставились на азербайджанском языке.

И третий вопрос скорее организационный. У нас до сих пор действует система профсоюзов во многих гос.учреждениях и очень хотелось бы, чтобы между этими профсоюзами и академическими площадками было взаимодействие. Например, работникам предлагались бы билеты на те или иные спектакли и концерты. Это было бы хорошо и для театров и решало бы отчасти проблему культурного образования населения.

Хотелось бы естественно видеть побольше гастролеров из дальнего зарубежья, а не только из стран СНГ, и, максимум, Турции. Признанных профессиональных музыкантов, сказавших свое слово на мировых сценах. Это нужно, чтобы наш зритель развивался.

беседовала Ребекка Магомедова

19 декабря 2023